Было в СССР: Чтобы сдать экзамен, пели вместе с профессором
Попасть в вуз в Советском Союзе было куда сложнее и почетнее, чем сегодня.
Фото: из архива «КП»
Быть студентом в Советском союзе было намного престижнее, чем в Российской Федерации. Хотя бы по той простой причине, что само количество высших учебных заведений в стране тогда намного уступало нынешнему показателю. В СССР насчитывалось, по данным статистики не более 600 вузов всех профилей, в то время как РФ может похвастаться (хотя, на мой взгляд, особо нечем) более чем тремя тысячами, включая филиалы. К тому же, такое достижение социализма, как бесплатное образование, автоматически означало отсутствие обучения на коммерческой основе, столь распространенного сегодня. Поэтому желающим получить диплом о «вышке» приходилось мириться с «анахронизмами» в виде вступительных экзаменов и проходного балла. Зато и авторитет высшего образования был неизмеримо выше, пардон за тавтологию…
Почему Базаров убил старуху топором
Для выпускников средних школ больше значение имел средний бал аттестата зрелости, который также учитывался при поступлении в вуз, приплюсовываясь к сумме оценок, полученных на вступительных экзаменах. Впрочем, если абитуриент не дотягивал до необходимой суммы, имелся запасной вариант или, как сейчас модно говорить, «план Б». Вторую попытку можно было предпринять, отработав год на производстве или отслужив положенный срок в вооруженных силах. Плюс к тому существовала система т. н. рабфаков – уже не тех, послереволюционных, а подготовительных отделений вузов, создававшихся в 70-80-е для целевого приема рабочей и сельской молодежи.
- Народ у нас на рабфаке был уже достаточно взрослый, во всяком случае, далеко не вчерашние школьники, кстати, многое из школьной программы подзабыть успели, - вспоминает калининградец Евгений Булыгин. – В период вступительных экзаменов могли позволить себе отметить удачно сданный предмет пирушкой со спиртным. Поселили нас в студенческом общежитии, койки в два яруса, как в армии. И вот как-то наутро, проснувшись с жуткой головной болью после вчерашнего, слышу снизу разговор соседей по комнате:
- Ты не помнишь, вышла в итоге Татьяна за Дубровского или не вышла?
- Да не Татьяна, а Наташа ведь, кажется…
- Подождите, мужики! – говорю я им. – Сейчас опохмелимся, и я точно вам скажу, за что Базаров старуху-процентщицу топором зарубил!
Между прочим, среди абитуриентов юноши зачастую имели некоторое преимущество перед девушками. Причина - демография, когда в пережившей чудовищную войну стране оказалось «на 10 девчонок по статистике девять ребят». Поэтому во многих университетах (а в педагогических институтах и подавно), особенно провинциальных, и особенно на гуманитарные факультеты по умолчанию старались набрать побольше мужчин, закрывая глаза даже на некоторые прорехи в знаниях.
- Уже на итоговом собеседовании преподаватель так и сказал: мол, тебе беспокоиться нечего, - подтверждает калининградец Виктор Метелин. – Я тогда его не понял, и только уже когда начал учиться на филфаке, сообразил, что имелось ввиду. На 120 студенток – восемь парней!
«От сессии до сессии живут студенты весело»
«… А сессия всего два раза в год!» - поется в известной студенческой песенке. Новая обстановка к скуке и впрямь не располагала. Что до песенного фольклора, то первым его образчиком, обязательным для заучивания первокурсниками, конечно же, являлся «Гаудеамус». Слова старинного гимна элементарно зубрили – ибо латынь еще только предстояло изучить, да и то лишь филологам с медиками.
В культовой комедии Гайдая, конечно, многое было преувеличено, но атмосфера передана очень достоверно.
Фото: кадр из фильма
- Свое посвящение в студенты до сих пор помню именно из-за этого, - говорит Тимофей Костюнин. – «Гаудеамус игитур, ювенес дум сумус!». Каждого из нас окружали старшекурсники, слегка стукали по голове толстенным словарем – чтобы лекции лучше запоминались, потом хором, на латыни произносили «Посвящается!». А в заключение мы все вместе пели вот этот самый гимн. Все просто было, но забавно, и я когда смотрю по телеку, что сейчас на студенческих посвящениях за непотребства творятся, только диву даюсь – мы бы до таких пошлостей ни в жизнь не опустились.
Привыкать предстояло ко многому: к академическим парам вместо школьных уроков, к новым формам обучения в виде семинаров и коллоквиумов, а иногородним еще и к жизни в студенческой «общаге». О последнем аспекте студенческого бытия вообще можно подготовить отдельный газетный материал.
- В нашем общежитии была традиция: с наступлением Нового года выскакивать в коридор и хлопать о пол бутылку из-под уже выпитого вина, - улыбается Сергей Брузжак. – Утром 1 января выходишь из комнаты – все битым стеклом по щиколотку засыпано. А ко мне однажды как раз на Новый год знакомый студент родом из Никарагуа пришел. И вот сидим мы с ним за столом, по телевизору начинают торжественно бить куранты, и тут неожиданно за дверью поднимается просто какой-то адский грохот. Надо было видеть глаза никарагуанца – я-то его предупредить забыл!
Еще одно преимущество вузовского обучения – намного более демократичные отношения с преподавателями, ведь с учителями советским школьникам спорить, скажем так, не поощрялось. Хотя и тут нужно было знать меру (или, если угодно, обладать чувством такта).
- Однажды на лекции наш преподаватель спрашивает: «Кто знает, как называется башня в орденском замке?», - рассказывает обладательница диплома истфака Лиана Цыбрий. – Одна из студенток: «Донжон!». Преподаватель, так обиженно: «Если вы такая умная, можете встать на мое место…» Но и обратных ситуаций хватало. Мою однокурсницу преподаватель спросил о теории графа Уварова (это «Православие, самодержавие, народность»), а девушка молчит, не знает. Препод подсказывает: «В трех словах». Она: «Все будет хорошо!»
«Берите билет!»
Но кульминационными моментами студенческой жизни, все же, можно считать пресловутые сессии. Именно всевозможные забавные и не очень случаи, связанные со сдачей экзаменов, и вспоминают чаще всего бывшие студенты. Вот уж тут суевериям было несть числа! Отправляясь на экзамен непременно в старой одежде, под пятки клали «пятаки», перед этим не стриглись и не мыли голову, предварительно, раскрыв зачетку на нужной странице, вопили в форточку «Халява, приди!», будто утопающий за соломинку, хватались за однокашников-отличников…
- Чего только не выдумывали, - соглашается Юрий Буянов. – У меня самого был принцип – в ночь перед экзаменом ничего не стараться успеть заучить. И обычно это срабатывало, даже печально знаменитый сопромат получилось сдать с первого раза – далеко не каждый из нас мог этим похвастаться! Кстати, вытянутый экзаменационный билет у нас было принято не открывать сразу, а отгибать постепенно, как карту в покере – тут известная гайдаевская кинокомедия не соврала ни на йоту…
В преддверии очередной сессии студенты старались разузнать о привычках и склонностях экзаменаторов. Если удавалось найти с преподавателем общий язык, можно было надеяться на снисхождение.
- Языкознание у нас принимал профессор, славящийся своей беспощадностью к незнайкам, - рассказывает Игорь Сафонов. – Я почти ничего не успел выучить, только о теории Марра имел смутное представление. И попался билет именно с этим вопросом! Ну, сел перед преподом, помолчал, а потом от безысходности брякнул, что Марр в свое время был репрессирован, даже песня есть такая: «Товарищ Сталин, вы большой ученый, в языкознанье знаете вы толк…» «А я простой советский заключенный, - неожиданно подхватил вдруг оживившийся профессор. Потом я узнал, что он тоже попал под раздачу вместе с Марром. А тогда мы заканчивали уже дуэтом: «И мне товарищ серый брянский волк…» Вышел я из аудитории в каком-то помрачении ума, ко мне подлетают однокурсницы: что получил? Я открываю зачетку, а там - «отлично»! «О чем хоть говорили-то?» - изумленно спрашивают девчонки. А я не менее изумленно в ответ: «Мы не говорили, мы пели!»