«Прусские ночи» Александра Солженицына
С полным правом можно считать, что Восточно-Прусская наступательная операция Красной армии не только стала одной из ярчайших страниц военной истории, но и дала мощный толчок творчеству целого ряда русских литераторов. Одним из них был Александр Солженицын - личность, безусловно, одаренная, но вместе с тем до сих пор вызывающая яростные споры как между историками, так и среди литературных критиков. Впрочем, тот факт, что знаменитый писатель воевал в составе 2-го Белорусского фронта, вместе с которым ступил на территорию германской провинции, ни у кого сомнений не вызывает.
ОТ ОБОЗНИКА ДО РАЗВЕДЧИКА
А между тем, никакой военной биографии отечественного классика вполне могло бы и не быть. Поскольку изначально гражданин Солженицын медкомиссией был признан «ограниченно годным» по состоянию здоровья. Что позволяло хотя бы на начальном этапе войны надеяться на пребывание в тылу. О чем говорить: в самый критический момент - осенью 1941 года тогда еще просто Александр получил назначение… школьным учителем в Ростовскую область. Но будущий классик, как и почти все представители его поколения, настолько активно осаждал военкомат, что, в конце концов, его направили в район боевых действий. Рядовым конного обоза.
Конечно, такая скромная во всех отношениях роль и воинское звание молодого человека устроить никак не могли. Добившись направления в Костромское артиллерийское училище, Солженицын в ноябре 1942 года получил лейтенантское звание. Но судьба по-прежнему хранила его для дальнейших литературных свершений. Свежеиспеченного офицера направили не в Сталинград, где, по статистике, средняя продолжительность жизни лейтенанта тогда исчислялась тремя днями, а в тыловой Саранск, где дислоцировался Запасный артиллерийский разведывательный полк по формированию дивизионов артиллерийской инструментальной разведки.
Собственно на фронт Солженицын попадет лишь в феврале 1943 года, когда начинает службу в батарее звуковой разведки 794-го Отдельного армейского разведывательного артиллерийского дивизиона 44-й пушечно-артиллерийской бригады 63-й армии. За то время, пока от города Орел Александр Исаевич дошел до границ Рейха, он успел получить два ордена - Отечественной войны и Красной Звезды. А в начале мая 1944-го дорос до звания капитана. Помня о том, что наградами и чинами в РККА особо не разбрасывались, можно констатировать, что служил вполне достойно.
При этом даже в жутких окопных условиях умудряясь вести дневник (что категорически запрещалось), предпринимая первые литературные опыты (!) и даже отсылая их в Москву для рецензии!!! Усилия даром не пропали: советский классик Борис Лавренев начинающего писателя не просто заметил, а благожелательно отметил. Что ж, теперь главное было - дотянуть до конца войны, а там ситуация позволяла надеяться на неплохую писательскую карьеру.
АРЕСТ ПЕРЕД ПОБЕДОЙ
Все рухнуло в январе 1945 года, когда войска Рокоссовского вышли на берег Балтийского моря в районе города Толькемит (сейчас польские Толькмицко). Хотя некоторые исследователи считают, что предпосылки возникли еще до этого - в переписке Солженицына со старым другом Николаем Виткевичем, воевавшим на Первом Украинском. Фигурировавший в письмах термин «Пахан» сотрудники контрразведки посчитали эвфемизмом фамилии Сталин. Подозрений добавила и «резолюция», которую офицер хранил в личных вещах: советские порядки там сравнивались с крепостным правом, и говорилось о создании после войны «организации» для восстановления «ленинских» норм.
9 февраля Солженицын был арестован, лишен воинского звания и отправлен в Лубянскую тюрьму. В июле следствие было завершено: Александра Исаевича приговорили к восьми годам исправительно-трудовых лагерей и вечной ссылке по окончании срока заключения. Реабилитирован за отсутствием состава преступления он был лишь через 12 лет.
ПЯТЬ ЛЕТ СПУСТЯ
Впрочем, калининградцам наверняка будут куда более интересны не исторические изыскания, а непосредственные впечатления писателя о Восточной Пруссии. Уже после войны, в 1950 году он изложил их в поэме «Прусские ночи»:
«…Странно глянуть сыздаля, А вблизи — того дивней: Непонятная земля, Все не так, как у людей, Не как в Польше, не как дома: Крыши кроют — не соломой... А сараи — как хоромы! Как обрезало по мете — Вьется путь по незнакомой, По незнаемой планете... Не по нашей русской мерке Отработаны, шалишь, Крутоскатных, островерхих Колпаки высоких крыш. А и нам бы так годится, Зря ругнули сгоряча — Черепица, черепица, Башни, теремы да шпицы, Да дома из кирпича».
Сугубо бытовыми наблюдениями Солженицын не ограничивался, щедро делясь то ли действительно лично увиденными, то ли от кого-то услышанными фактами:
«Иностранцы, иностранцы! Ой, по нам, младенцы вы. Ой, не снесть вам головы!.. Цвай-унд-цванциг, Геринг-штрассе. Дом не жжен, но трепан, граблен. Чей-то стон, стеной ослаблен - Мать - не на смерть. На матрасе -
Рота? взвод ли побывал? - Дочь-девченка наповал. Сведено к словам простым: Не забудем! Не простим! «Кровь за кровь, и зуб за зуб» Девку - в бабу, бабу - в труп»*.
Спорить о том, насколько здесь Солженицын правдив и объективен, можно до хрипоты. Равно как и рассуждать, отчего поэта вдохновил именно этот этап войны, а не, к примеру, ужасы оккупации Смоленщины или Белоруссии. Свой след в истории нашего региона Александр Исаевич в любом случае оставил…
* - отрывок из поэмы "Прусские ночи".
ХРОНИКА "КП"
В эти дни 70 лет назад
12 ФЕВРАЛЯ
Продолжилась Хейльсбергская операция 3-го Белорусского фронта. Наступление Красной армии шло медленно: за сутки удавалось продвинуться не более чем на 2 километра. Стремясь переломить ход операции, командующий фронтом Черняховский почти непрерывно находился в войсках.
13 ФЕВРАЛЯ
Продолжались бои на Земландском полуострове, а также продолжалась Хейльсбергская операция. Бои в этом насыщенном оборонительными сооружениями районе приняли жестокий и затяжной характер. Система фортификаций Восточной Пруссии имела невероятную плотность бетонных сооружений - до 10-12 дотов на квадратный километр. В Хейльсбергском сражении практически отсутствовал маневр. Немцы, которым некуда было отступать, дрались до конца. Армию активно поддерживало местное население. Ополченцы составляли четвертую часть от общего состава оборонявших регион войск. Фронтальные кровопролитные бои длились полтора месяца.
14 ФЕВРАЛЯ
После войны маршал Василевский вспоминал: "Войска 3-го Белорусского фронта были утомлены ожесточенными боями, несли большие потери. Это снижало их ударную силу. Восполнить потери к началу второго этапа операции не удалось, так как основное внимание советское командование уделяло, естественно, берлинскому направлению. Преодолевая одну оборонительную позицию за другой, они медленно продвигались вперед, стремясь расколоть хейльсбергскую группировку на части, но желаемого успеха не имели".
15 ФЕВРАЛЯ
В течение дня южнее Кенигсберга наши войска вели наступательные бои, в ходе которых овладели населенными пунктами Розиттен, Кумкайм, Гросс Клаузитен.
16 ФЕВРАЛЯ
В этот день началась Курляндская наступательная операция 2-го Прибалтийского фронта с целью ликвидации Курляндского котла, продолжавшаяся до 8 мая 1945 года.
17 ФЕВРАЛЯ
Ставка ВГК приказала командующему 1-м Прибалтийским фронтом И. Х. Баграмяну в первую очередь очистить от врага Земландский полуостров. Для выполнения этой задачи она потребовала привлечь основные силы фронта, оставив в районе Кенигсберга лишь необходимое количество войск для прочной его блокады.
В этот же день ставка Гитлера приказала ускорить прорыв блокады Кенигсберга, для чего потребовала нанести два встречных удара из Кенигсберга и с Земландского полуострова вдоль северного побережья залива Фришес-Хафф. Тем временем войска 3-го Белорусского фронта штурмом овладели городами Вормдитт и Мельзак (на территории современной Польши).
18 ФЕВРАЛЯ
В районе города Мельзак (сегодня это город Пененжно на территории Польши), во время поездки на командный пункт 3-й армии А. В. Горбатова, осколок разорвавшегося неподалеку снаряда пробил навылет грудь командующего 3-м Белорусским фронтом И. Д. Черняховского. Спустя три четверти часа Черняховский скончался. "Ранен смертельно, умираю", - таковы были последние слова командующего фронтом.