Премия Рунета-2020
Калининград
+8°
Boom metrics
Звезды15 февраля 2017 22:12

Евгений Гришковец: Жить в Москву я не перееду никогда

17 февраля известному писателю, драматургу и актеру исполняется 50 лет. Накануне юбилея «Комсомолка» побывала в гостях у Евгения Гришковца в Калининграде
Евгений Гришковец уверяет, что взрослым себя так и не почувствовал.

Евгений Гришковец уверяет, что взрослым себя так и не почувствовал.

Фото: Наталья АНТОНОВИЧ

На доме, в котором живет Евгений Гришковец, висит табличка: «Памятник архитектуры». Это особняк на берегу Верхнего озера с серо-голубыми стенами и черепичной крышей, покрытой снегом. Пара ступенек, массивная дверь - и я оказываюсь в светлой прихожей. Хозяин встречает по-домашнему: в белой футболке, теплых штанах и тапочках.

- Этот дом я реставрировал очень тщательно. Он единственный на всей улице, который восстановлен идеально и выглядит так, как в 1934 году, когда он был построен, – говорит Евгений и заваривает зеленый чай. – Я знаю, что построить дом с нуля - это в два раза дешевле, чем реконструировать старый. Мы даже выясняли, в какой цвет был выкрашен фасад, чтобы покрасить его так же, по задумке архитектора. Когда перекрасили в родной серо-голубой, дом словно задышал!

До войны тут жил доктор с женой, а после – наши люди, две семьи, которые между собой не ладили. Дом был довольно запущен: многие окна заложены кирпичом, большая лестница разрушена, во дворе красовались курятники, а по всей территории садика был зарыт мусор. На реставрацию ушло два года.

«Живу в доме, о котором и мечтать не мог»

- Перебравшись сюда из неплохого и тоже старого района Калининграда, вы написали: «Приобретение дома и его реконструкция — мой собственный ответ самому себе на вопрос, перееду я когда-нибудь в Москву или нет. Так вот нет!». С годами эта уверенность укрепилась?

- Да! Когда мы переехали из Кемерово, в Калининграде жили на улице Коммунальной в небольшой квартире на первом этаже. Это было старое немецкое жилье, и я понимал, насколько оно лучше любого нового, пусть даже самого элитного. Потом я жил на улице Чапаева – это место было еще лучше, просто сказочное, пусть и не очень ухоженное. Теперь я живу в доме, о котором и мечтать не мог! В Кемерово, в котором я родился и вырос, частные дома в то время были чем-то странным: либо мичуринские участки с домами-скворечниками или дом в деревне, что тоже было нехорошо. Коттеджи, как их называли, появились позже и были совершенно недоступны.

Я помню, когда приехали в Калининград в 1998 году, мы гуляли по берегу озера, напротив которого я теперь живу. Смотрели на эти дома и даже представить себе не могли, что будем здесь когда-то жить. Как-то ко мне приехал знакомый из Москвы. У него дом намного лучше и больше, чем мой, но довольно далеко от центра Москвы, в том месте, где высокие заборы и огромные дома, почти замки. Мы прогуливались по Калининграду и пешочком, неожиданно для него, дошли до моего дома. Он удивился – как такое возможно? Как люди, отличные от его московских соседей живут в городе в собственных домах, среди садов, у озера, рядом с парком. Калининград по-прежнему остается городом, по которому приятно пройтись пешком. Этим он отличается практически от всех городов России.

- В понимании многих, известный человек, писатель, артист, должен жить непременно в Москве. Ну, потому что так принято.

- Я постоянно, практически каждый день с этим сталкиваюсь. Накануне дня рождения мне постоянно звонили, чтобы пригласить на интервью, поучаствовать в каком-то ток-шоу. Я спрашиваю: «Когда?». Они: «Послезавтра сможете? Мы машину пришлем». А куда пришлют? В Калининград? (улыбается) Говорю в каждом интервью, что живу в Калининграде, а они воспринимают это как лукавство или какой-то пиар ход, что будто я в Москве не живу. Все редакторы и журналисты, которые звонят, сами когда-то переехали в Москву и ощущают, что центр притяжения это Москва и там обязательно надо быть. Это не обязательно!

Сейчас мне предстоит большая работа в МХТ имени Чехова, 25 марта будет премьера по моей пьесе «Весы». Мне придется быть полтора месяца в Москве, и я с ужасом об этом думаю. Для меня даже пять дней в Москве - это довольно экстремально. Я буду в выходные прилетать домой, не смогу физически прожить в огромном городе без глотка влажного весеннего калининградского воздуха. И большинство моих коллег спрашивают: «Ты до сих пор не переехал в Москву»? Это постоянно. Нет, не переехал и не собираюсь ни в коем случае. Для меня нет более радостных слов, когда в аэропорту объявляют посадку на рейс «Москва-Калининград». Я радуюсь: еду домой с работы.

- У вас были такие яркие впечатления и переживания по поводу покупки дома в Калининграде, что вы написали пьесу «Дом». Спектакли по ней до сих пор идут?

- Регулярно в двух разных театрах. В МХТ имени Чехова ставил Сергей Пускепалис, там играет Игорь Золотовицкий, Станислав Дужников и совсем знаменитая сейчас красавица Паулина Андреева. В театре «Школа современной пьесы» ставил Иосиф Райхельгауз и играют знаменитейшие актеры Елена Санаева, которую все знают по роли Лисы Алисы, и великий Алексей Васильевич Петренко. То, что эти артисты учили мой текст, для меня – чудо. Я ведь помню, как в 8 лет впервые посмотрел фильм «Буратино», Лиса Алиса покорила всех. И вот, эта актриса выучила мой текст. Она его знает наизусть, в отличие от меня…

«Музеи обманывают художников»

В доме у Гришковца почти нет свободных стен, всюду висят картины – коллекция живописи 60-х годов. В каждом городе он старается попасть в галерею или прямо в мастерскую к художнику и найти что-то новое. И хотя коллекционером Евгений себя не считает, о собрании говорит с любовью и пониманием дела.

Писатель нередко становится гостем культурных событий в Калининграде. С супругой Еленой, например, он появился на фестивале короткометражек «Короче».

Писатель нередко становится гостем культурных событий в Калининграде. С супругой Еленой, например, он появился на фестивале короткометражек «Короче».

Фото: Александр КАТЕРУША

- Это же 60-е, романтическая эпоха, мое детство! Сейчас так не умеют писать. Разучились! Вот, изображен шагающий кран, грузовики, мощные строительные работы. Казалось бы… Но динамика такая, как будто война, - рассуждает Гришковец, показывая картину.

Рядом – еще несколько небольших полотен: разгрузка судна в порту Архангельска, дома в Донецке, трактора, завод в Челябинске. И всюду движение машин, людей, кранов, дым из труб.

– А вот эту картину я обнаружил в Курске в заведении под названием что-то вроде «Жигули», где играет дискотека 80-х, - Евгений показывает холст, на котором изображена женщина в красном, с уставшими руками и грустным взглядом, направленном куда-то вниз. – Эта картина была гвоздями прибита в мужском туалете над писсуарами. Я сразу определил, и экспертиза позже подтвердила, что это живопись 60-х годов. К сожалению, работа не подписана и художник неизвестен. Я тогда достал деньги, которые были с собой и говорю: «Отдайте картину мне», они обрадовались и оторвали ее от стены. Я отреставрировал ее и оформил в раму.

- С чего началась ваша коллекция?

- Я купил маленькую картину – восход на Северной Двине – этюд художника Свешникова. Этим этюдом, как я понял, кто-то закрывал банку, заваривая в ней чай – следы до сих пор остались. И я повесил картину, как картонку, даже без рамы. И вдруг понял, что просыпаюсь, а у меня дополнительное солнце в комнате. А вечером мне кажется, что это не восход, а закат. Живопись в доме - это расширение пространства, большая радость. Мне захотелось найти еще картину, потом еще...

Я покупаю картины, которые мне нравятся, в основном у пожилых художников или у их вдов, у их детей. Стараюсь дать достойную цену. Художники, скорее, хотят продать картины в музеи, чем в частные руки. А музеи художников обманывают. Купленные картины, чаще всего, никогда и нигде не экспонируются, а стоят в запасниках. А потом хитрым образом выводятся из музейного реестра и продаются. Не хочу поэтому покупать в московских галереях. Мало того, что дорого, так еще, может быть, картина приобретена таким вот нечестным путем.

60-е годы, средние провинциальные художники сейчас представлены довольно слабо даже в местных галереях, потому что в начале 90-х годов все самое ценное вывезли. Я работал тогда монтировщиком выставочного зала в кемеровском доме художника и видел, как приезжали немцы и по 100 марок скупали все, что видели. Это были большие деньги, и наши люди на них покупали машины, видеомагнитофоны, телевизоры, пропивали все страшно.

«Не дарите мне ручки и портфели»

В углу рабочего кабинета писателя лежат диски с музыкой и, как он признается, давно не работающий проигрыватель. Говорит, купил его на 30-летие и сейчас расстаться с ним, превратившимся в хлам, сложно. Рядом на стене висит в рамочке афиша фильма «Мы из Кронштадта» 1936 года.

- Этот подлинный довоенный плакат на день рождения мне подарил бывший министр культуры Москвы Сергей Капков, - объясняет Евгений.

У Гришковца, как человека отслужившего на флоте, много вещей, связанных с морем. Например, несколько военно-морских фуражек, многие из которых ему тоже подарили. Тут офицерские головные уборы из Индии, Южной Кореи, Южной Африки, США, Греции, даже из Казахстана. Есть фуражки из Англии времен Второй Мировой войны и немецкая бескозырка времен Первой Мировой. А еще статуэтки и фотографии морячков – тоже подарки.

- К новым подаркам на день рождения готовитесь?

- Да, и прошу не дарить мне ничего из одежды – все равно не стану носить. Не дарить галстуков и запонок. У меня есть запонки, но нет ни одной рубашки для запонок и не собираюсь такую заводить. Прошу не дарить мне книги дорогих изданий ручной работы в кожаных переплетах, с золотым обрезом. Такая книга стоит не одну тысячу долларов. А мне ведь и такие дарили. Зачем мне она? Не нужно дарить очень дорогой алкоголь. Лучше два ящика простого алкоголя, чем одну бутылку коньяка моего года рождения. Меня жаба душит! Я хорошо помню время, когда в Калининграде мы жили просто в нищете. В Москву я ездил плацкартным вагоном, а не летал самолетом, и были периоды, когда у меня не было денег из Москвы вернуться. Вспоминая тот плацкарт, я не могу открыть бутылку 50-летнего коньяка. Тем более что и коньяк я не люблю!

Не дарить портфели и дорогие ручки. У меня есть ручка, которая стоит больше 10 тысяч долларов. Она хранится в тяжелой коробке из ценнейшего дерева. Но ей писать же невозможно, в лучшем случае автограф поставить. Я пишу обычными шариковыми или гелиевыми ручками. А это – для того, чтобы стояло в офисе на столе и показывало статус начальника. Для чего мне это?

Евгений (он в центре, обнимает указатель) с товарищами во время самой первой поездки за границу. Фото сделано в 1989 году в Германии.

Евгений (он в центре, обнимает указатель) с товарищами во время самой первой поездки за границу. Фото сделано в 1989 году в Германии.

Фото: Игорь Сибирянин

- Бешеные деньги! Честно, не обидно такие подарки получать?

- Обидно. Я понимаю, человек думал и старался, книгу ручной работы он, может, даже заказал. Я видел эти мастерские, почти ювелирные! А я отношусь к книге как к тому, что нужно читать. А такую тяжеленную подарочную книгу невозможно читать или захватить в дорогу, на море. Это просто дорогой и бесполезный подарок. Человек, когда дарит, заглядывает в глаза. Приходится лукавить, изображать радость. Я переживаю.

- Что же вам тогда дарить?

- Люблю полезные вещи. Я надеюсь, что мне подарят седьмой iPhone, потому что у меня четвертый, который уже виснет и умирает. Я с большим трудом расстаюсь с телефонами. Не из скупости, а просто привыкаю.

Я не аквалангист, но люблю море и плавать. Мечтаю, что мои друзья сбросятся и подарят мне сибоб (мощное подводное транспортное средство с электрическим приводом для дайвинга и развлечения на воде - Ред.). Мой товарищ, прекрасный винодел из Крыма Игорь Самсонов, пообещал на мой день рождения к столу привезти самого ценного своего вина и шампанского. Вот это подарок! Я его попросил, чтобы он вина побольше привез, чтобы я всем гостям мог с собой дать. А будут у меня в гостях известные артисты и музыканты. Музыканты сыграют и споют, а артисты выступят, а я им в ответ – бутылку хорошего вина. Будет номер от моих друзей из театра «Школа современной пьесы», поздравление от МХТ имени Чехова. Будет концерт.

- Где будете праздновать 50-летие?

- В Москве. Жду сто гостей. Приглашаю людей, которых хочу видеть вместе. Они в течение года друг с другом вообще не пересекаются. Будут мои родители, гости из Кемерово, Красноярска, Екатеринбурга, Ростова-на-Дону, Самары. Никаких приглашенных артистов, которым я плачу за выступление. И всегда в день рождения читаю текст, который специально для дня рождения пишу. В прошлом году я читал кусок из своего нового, еще недописанного романа «Театр отчаяния» - я над ним буду работать пару лет. В этом году меня попросили показать попурри из своих спектаклей, даже те пантомимы, которые я показывал в 1991 году в Кемерово. Всегда у меня на дне рождения Леонид Ярмольник, который очень помогает оформить и провести праздник – он прекрасный импровизатор и здорово шутит крест-накрест с Игорем Золотовицким.

«Пишу за обеденным столом»

В кабинете Евгения Гришковца большие окна, балкон, много света. Но стол с рукописями стоит в темном углу и освещается лампой.

- В моей первой калининградской квартирке была маленькая кухня, и я писал там, за обеденным столом, когда все укладывались спать. Сидел спиной к окну, а это неправильно. Нужно же так, чтобы свет из окна падал под руку. Но так как писал я по ночам, мне было все равно. А вот когда переехал и мог позволить себе уже отдельный кабинет, понял, что привык и не могу по-другому. Я поставил себе не письменный, а круглый обеденный стол, снова сел спиной к окну, и стул у меня обыкновенный садовый плетеный, а не какое-то тяжелое кресло. И за этим столом я могу провести 9, а то и 12 часов в сутки. Неудобно сидеть, но привычка сильнее.

- Если что и поспать можно, - замечаю разложенный и застеленный диван.

- Так и делаю, когда уже нет сил. Но чаще сплю днем. Упал, выспался, сел, и снова работаю. Но когда я пишу, время суток не понимаю. У нас внизу часы с боем, и кажется, что часовые и получасовые звонки звучат непрерывно, до того убыстряется время. При этом моя хорошая выработка за день – максимум семь рукописных страниц размера А4. Когда человек будет читать книгу, то прочтет это за 10 минут.

- Писатель – это профессия архаичная, что-то из прошлого. Как живет современный писатель в нашей стране?

- В этой архаике есть прелесть. Я пишу от руки. Я писатель от слова «писать». Но вот только лишь на книгах заработать нельзя. Даже самые многотиражные писатели уходят в смежные сферы, стараются иметь телевизионную передачу, шоу на радио, писать сценарии и колонки для журналов. У меня нет никакой регулярной работы, которая отвлекала бы. Я категорически против этого. Написание колонки, редактирование и написание серьезного художественного произведения как роман – это фактически одна и та же работа. Так же сидеть за столом с теми же инструментами. Что происходит? Человек устает от писательского труда, и качество его текстов становится все хуже и хуже. Моя профессия, связанная с театром, позволяет не выдавать каждый год по роману, чтоб поддерживать свою жизнь. Меня театр спасает. Я езжу по стране и общаюсь с людьми, выходя на сцену.

- В вашем расписании гастролей на апрель – Воронеж и Рязань. А в мае начинается тур по США. Чего ждете от этой поездки?

- В Америку я поеду первый раз в жизни, прежде не ездил, хотя предложения были. Но предложения были не от американцев, а от наших бывших граждан. Но я не хочу ехать и разбавлять чьи-то иммигрантские будни. Не хочу выступать в спортзалах колледжа перед людьми, которые ничего не понимают. Я всегда открещивался от Америки и Германии. Но мой товарищ, продюсер группы «Сплин», который, кстати, несколько лет назад приехал ко мне в гости в Калининград, и ему так понравилось, что он оставил все в Москве и переехал жить в Калининград, он сам организовывал в прошлом году тур «Сплин» по США. Играли для русской публики 25-35 лет. Это люди, которые родились в Штатах или переехали туда детьми или же переехали по профессии. Это не те, кто уезжал в Америку за комфортной жизнью. Это те, которым интересна русская культура и театр, но которые при этом абсолютно современные американцы. Играть для них спектакли мне интересно. И я решился поехать.

Наконец, мне 50 лет, а я никогда не был в Америке. Что говорить, это великая страна, которая мне неизвестна. И не значит, что был Барак Обама и я не ездил, а теперь пришел Дональд Трамп и я поеду! Мне в этом смысле не важно. Я в Америке с публикой не буду говорить на эти темы. И мне интересно побывать в Нью-Йорке, в Чикаго, в Сан-Франциско, в Лос-Анджелесе, в Бостоне, Сиэтле. Лечу на две с лишним недели и буду выступать в настоящих театральных центрах, не в залах колледжей.

«Лучше подожду внуков»

- Накануне 43-летия, вы сказали: «Если присматриваться к цифрам, порог наступит в 50 лет. К тому моменту моя дочь окончит школу, войдет во взрослую жизнь. Вот тогда я почувствую себя взрослым».

- Взрослым я себя так и не почувствовал. Заметил одно! Даже в 45 лет работники железной дороги, вокзалов, аэропорта, ЖКХ, часто обращались ко мне «молодой человек». Сейчас так обращаться перестали, хотя внешне, кажется, я не очень сильно изменился. Но что-то произошло. Я этого не вижу, а люди чувствуют. Поразительно!

Моей младшей дочери исполнилось 7 лет и все равно это не дает ощущения того, что я по-настоящему взрослый. Героям фильма «Ирония судьбы или С легким паром» нет и сорока, а они в моих ощущениях старше меня. Герои великих фильмов про войну – они для меня бесконечно взрослые люди, а я – нет. Хотя живу давно. Я помню, как в городе Кемерово пустили первый троллейбус.

Я вижу, что мои руки – руки не юного человека. В руках появилась сила и твердость взрослого мужчины, а легкость молодости и гибкость давно пропала. Еще один признак взрослости. Еще 10 лет назад я неудачный спектакль или кино с удовольствием ругал: «Я же говорил, что у этого автора не получится!». Сейчас, если приходится ругать, а это когда выходит уж совсем какая-то ерунда вроде фильма «Викинг», я ругаю, но всегда переживаю. И говорю: «К сожалению, это плохо». И с какой же я радостью хвалю! А раньше я не любил хвалить, чувствуя ревность. Это признаки мудрости.

- Ваша новая режиссерская работа «Весы» в МХТ имени Чехова – о рождении ребенка.

– «Весы» - это история о том, как мужчины ждут в фойе роддома появление детей, пока их жены рожают. Важнейшая тема. И происходит все в небольшом провинциальном городе. Я не обозначаю конкретно, но для меня это происходит в роддоме Калининграда, где у меня дважды была такая ночь. В пьесе «Весы» один герой говорит, что мы от детей зависим, а не они от нас. Кто-то заболел и вся жизнь насмарку, а если не дай бог, что-то с любимым случится, то прежней жизни уже не будет никогда.

- У вас трое детей. Вы хотели бы еще ребенка?

- Я хотел бы снова переживать их детский период, когда они в возрасте трех-пяти лет. Но… Я не хочу потерять контакт со своим ребенком, как человек, уходящий в зрелость. Таких случаев сколько угодно – когда отцу 70 лет, а у него рождается ребенок. Молодец, конечно! Но когда ребенку будет 10 лет, отцу будет 80. И когда ребенку в 15 или 20 лет понадобится отец как серьезный наставник, отца может не быть в живых, или он будет дряхлым стариком. Это безответственно заводить детей просто так, чтобы вливать в жизнь свежую кровь. Поэтому я лучше подожду внуков.