Экскаваторами по костям: новую дорогу в Калининграде строят на бывшем кладбище советских переселенцев

Тамара Семенова (слева) и Валентина Кравчук с трудом нашли место, где находились могилы их родных.

Фото: Иван МАРКОВ

Накануне в редакции «Комсомолки» раздался звонок. Позвонившая женщина сквозь слезы сказала, что прямо сейчас на улице Невского в районе форта №3 экскаваторы колесят по могилам ее родственников. Мы договорились о встрече, и вместе посетили стройплощадку, на которой рабочие уже свалили вековые дубы и лиственницы и продолжали стаскивать в кучи выкорчеванные корни деревьев.

«Тут мои папа и сестра лежат»

С собой Тамара Семенова привела свою тетю Валентину Кравчук. Вместе они рассказали историю семьи, а также объяснили, как появилось кладбище рядом с фортом.

- Моя сестра и ее мать, Санкина Прасковья Андреевна, проработавшая всю войну на оружейном заводе в Туле, умерла, когда ей было всего 25 лет, - рассказывает Валентина Кравчук. - Это было в 1950 году, а следом за ней, в 1951 после долгой болезни из-за полученных на войне ранений скончался мой отец, Санкин Андрей Тихонович. Дело в том, что они работали на износ, войну и голод перенесли. И мы ведь не сами тогда взяли и захоронение тут сделали. Это же были сталинские времена. Нам отвели это место официально.

Женщина с ребенком на фото - Прасковья Санкина, она умерла в 25 лет и была похоронена там, где сейчас идут работы.

Фото: Иван МАРКОВ

По словам Валентины Кравчук, только из поселка Дорожный (он в шести километрах от форта №3), здесь похоронены как минимум 7 человек. Также рядом с фортом покоятся останки первых переселенцев поселка Кутузово и других окраин Калининграда. Особенно много умирало в самый голодный послевоенный год – 1947-й, поэтому кладбище вокруг воинского захоронения быстро разрасталось.

- А где-то в 1953 году всем запретили тут хоронить, - продолжает Валентина Андреевна. - Наши руководители тогда сказали, что под фортом находился немецкий авиаремонтный завод, поэтому кладбище теперь будет в поселке Малиновка. Тогда же исчезли все деревянные оградки. Здесь осталась только братская могила, на которую мы еще школьниками цветы носили.

- Памятников тогда на могилах не ставили, было совсем не до них. Кресты тогда тоже были не приняты, поэтому кто-то сооружал деревянные пирамидки, - Тамара Семеновна оглядывается, пытаясь привязаться к месту, чтобы найти могилу своих родственников.

Тамара Семенова хорошо помнила, что мать и дед были похоронены между двух больших лиственниц на самом верху холма. Одну лиственницу она вскоре находит, а корень от второй уже выкорчеван и ждет, когда его зацепит ковшом экскаватор.

- Вот это место! – кричит она. – А рядом – наши соседи: Поповы, Кармелицкие…

- Сидоровых дед, Бочаров, - подхватывает ее тетя Валентина. – Да, Попов дядя Ваня тут же лежит. Тут десятки людей похоронены, если не сотни. Вот видите могилку, которая лентой огорожена? Так вот это окраина кладбища, а в могилах была вся эта гора, от фортового рва досюда.

Валентина Андреевна с фотографиями родственников. Двое из тех, кто на фото, похоронены у третьего форта.

Фото: Иван МАРКОВ

Отец солдата

В Калининград из Подмосковья, из деревни Романовка Серпуховского района, семья Санкиных переехала, потому что так решил глава семьи. Андрей Тихонович заявил, что хочет побывать на том месте, где погиб его сын Иван. Возможно, он надеялся, что похоронка, как это иногда бывало, пришла по ошибке, и Иван живет сейчас в бывшем Кёнигсберге.

В последнем письме в феврале 1945 года старший лейтенант Иван Санкин писал: «Мама, тут такие укрепления! Если мы только их пройдем, то я останусь жив». Больше семья писем от него не получила.

- Позже мы выяснили, что погиб Иван под Лихтенау, - рассказывает Тамара Семеновна. – Сейчас его могила находится на территории Польши, в Бранево. Узнать об этом помогли в обществе красного креста. Вот представьте, в Бранево 32 тысячи наших солдат лежит, а жителей в этом городе только 17 тысяч!

- Мой отец прошел Первую Мировую и Гражданскую войну, был участником Великой Отечественной, где был сильно ранен и контужен, - вспоминает Валентина Андреевна. - Из-за контузии он почти ничего не слышал, и в 50 с небольшим лет выглядел глубоким стариком. Смерть сына его тоже подкосила. Конечно, он хотел узнать, что с ним стало. К тому же, наш дом, несмотря на то, что уцелел, некоторое время находился прямо на линии фронта. Он превратился в полевой госпиталь.

Мать рассказывала потом Валентине, как во время артобстрелов она вместе с детьми выбегала в огород и прыгала в специально вырытую яму. Потом спохватывалась, что забыла люльку с младшей дочкой, то есть с ней, Валентиной. А та спокойно спала, а люлька с ней раскачивалась из стороны в сторону под грохот канонады.

В Калининградскую область из Москвы многодетная семья Санкиных ехала в товарном вагоне целый месяц. Дом, стоявший в километре от Серпухова, бросили. Корову забрать тоже не разрешили.

- Нам сказали, что в Восточной Пруссии все есть, и корову нам дадут, - продолжает Валентина Андреевна. - Корову действительно дали, но туберкулезную, молока из-под нее пить нельзя было.

Первые годы на новой земле стали самыми тяжелыми, особенно после того, как умер отец.

- Поэтому мы считаем, что кости наших предков достойны человеческого перезахоронения, нормального отношения. Они этого точно заслужили, - заключила Тамара Семеновна.

Экскаваторам предстоит срезать огромную земляную гору почти до основания.

Фото: Иван МАРКОВ

«Эксгумацию проводили, но кости могут попадаться»

Что касается захоронения, то в декабре 2015 года на этой территории проходила эксгумация. В публикациях СМИ эти захоронения настойчиво называются несанкционированными. Проводившие эксгумацию сотрудники МУП «Альта» сообщили, что могилы расположены хаотично, и визуально можно определить только 15 захоронений. При этом, их там «может быть намного больше — до 50». Табличек с именами было всего две, а кому принадлежат остальные могилы, установить не удалось.

Судя по оставленной на этом месте жестяной табличке, найденные останки были перенесены на кладбище в поселке Сазоновка Гурьевского района. Но, конечно, никакой уверенности, что эксгумация прошла полностью, быть не может. В итоге, экскаваторы уже в ближайшее время могут наткнуться на человеческие кости.

В пресс-службе министерства развития инфраструктуры «Комсомолке» сообщили, что при проектировании строящейся дороги принимали во внимание вовсе не гражданское кладбище, которого нет по документам, а воинское захоронение у входа в форт и охранные зоны самого форта. По словам начальника этого строительного участка Олега Надеждина, представляющего компанию «ВАД», еще во время проектирования дорогу сместили в сторону, чтобы не задеть памятник.

- Мы год проводили работы с проектировщиками, - говорит руководитель службы охраны объектов культурного наследия Евгений Маслов. – Меня особенно волновала ситуация с воинским захоронением, так как трасса по проекту была проложена еще ближе к стенам форта. Но была проведена определенная работа, и мы скорректировали границы охраны форта, а дорожники подготовили специальный раздел, в котором говорится об обеспечении сохранности форта и братской могилы. Наши требования были выполнены. Что касается гражданского захоронения, то лет пять назад были проведены работы по перезахоронению. Но никто при этом не гарантирует, что во время строительства там не могут появиться какие-то кости.

Экскаватор на Северной горе.

Фото: Иван МАРКОВ

КОНКРЕТНО

Что здесь появятся

Сейчас идет подготовка к строительству развязки на пересечении улицы Александра Невского, Приморского кольца и нового участка Северного обхода. Основные работы начнутся летом , а завершатся в конце нынешнего года. Сама улица Невского после реконструкции развязки будет состоять из четырех полос: по две в одну сторону. Летом часть дороги, проходящей под мостом, сделают трехполосной с реверсивным движением, чтобы избежать «бутылочных горлышек». Также здесь построят четыре новых путепровода.