Один день с игуменом Серафимом

На утренней службе церковь была заполнена народом.

Фото: Иван МАРКОВ

«Комсомолка» продолжает проект «Страна других». На этот раз мы расскажем о людях, решивших связать свою жизнь с Церковью. Мы попытаемся выяснить, что заставляет их принимать монашеский постриг, чем жизнь священнослужителя отличается от жизни мирян и часто ли избравшие этот путь задумываются о правильности своего выбора. Нашим первым героем стал настоятель прихода храма Новомучеников и исповедников Церкви Русской игумен Серафим (Героев) из города Немана.

Встреча после утренней службы

С отцом Серафимом мы встречаемся у храма после утренней службы. Он долго прощается с прихожанами, и мы направляемся в сторону бывшей воинской части, на территории которой сейчас находится дом священника и еще один строящийся храм.

- В 2004 году меня назначили настоятелем небольшой действующей церкви, находящейся на берегу городского озера, - рассказывает игумен Серафим. - Но основная территория прихода находилась в другом месте. Осмотрев ее и место вокруг будущего храма, я обнаружил одни руины и остовы. Эта храмовая территория была и остается одной из самых разрушенных. Это все, что осталось от бывших казарм воинской части, находившихся здесь в советское время. Кроме всего прочего остался старый ракетный бункер, в котором время от времени собираются подростки.

Бывшая немецкая капелла, сохранившаяся до наших дней, перестраивается в православный храм. Есть еще одно целое здание, где располагалась немецкая пожарная часть. Сегодня это домик священника. На остатках асфальтированного плаца у нас под ногами хрустит битое стекло. За храмом, который отец Серафим предлагает посмотреть вместе с архитектором Верой Пьянковой, сплошные развалины.

После короткой экскурсии мы проходим в дом и садимся за стол. В ходе беседы выясняется, что отец Серафим стал священником «совершенно естественно».

- Учился в Москве, был обычным студентом в Московском институте инженеров транспорта. Когда отучился в 1993 году, стал послушником в монастыре Болдино, что на Смоленщине.

После службы - работа с документами.

Фото: Иван МАРКОВ

- А почему вдруг в монастырь сразу?

- Вот так захотелось попробовать себя. Я еще студентом много думал об этом. Мне нравится творческое осмысление мира, поэтому я в Церкви, там, где живет смыслополагание.

- Почему не на производство? Хороший же институт закончили…

- Дело в том, что в начале 90-х годов система обязательного распределения молодых специалистов на производство, как и само производство, развалилась. Я был предоставлен сам себе и, будучи человеком воцерковленным, пошел туда, где мне было интересно. Эти обстоятельства и помогли мне сделать окончательный выбор. В 1994 году я был рукоположен сначала в иеродиакона, а вскоре и в иеромонаха. В сане иеромонаха меня направили в поселок Изобильное Полесского района Калининградский области. Здесь моя служба проходила с 1998 по 2003 год, а с 2004 года по сей день служу в Немане.

- Подождите, в Изобильном ведь женский монастырь?

- Да, и там должен был быть священник для духовного окормления сестер небольшой, уже существовавшей монашеской общины. Однако основного монастырского храма в Изобильном тогда еще не было. Мы начинали строительство храма с нуля. Но уже через несколько лет был выстроен и освящен новый храм во имя иконы Божией Матери, именуемой «Державная». Кстати, архитектором храма у нас был Алексей Мусин, тот самый, который проектировал храм на улице Александра Невского в Калининграде.

О куполах и черепице

Вместе с нами за столом сидит архитектор Вера Пьянкова - автор проекта реконструкции нового храма. Мы обсуждаем ее проект, в соответствии с которым к немецкой капелле пристроена колокольня, а на крыше появился барабан с золотым куполом. К слову, из-за довольно тяжелого купола пришлось снимать родную керамическую черепицу и заменять ее на металлочерепицу.

- Конечно, черепица лучше - это вечный материал, - вздыхает отец Серафим. - Но, разгрузив общую конструкцию почти в пять раз, мы смогли нагрузить ее куполом. Церковь сразу преобразилась.

- Кстати, о куполах. Можете мне объяснить, почему у нас со многими памятниками архитектуры, доставшимися Церкви, происходят такие метаморфозы? Я про то, что на объектах культа, оказавшихся в руках РПЦ, вместо шпилей часто появляются купола. Это порой раздражает людей, знающих, как здание выглядело у прежних хозяев.

- На самом деле большинство кирх, переданных в 90-е, представляли из себя если не развалины, то уж точно не «как у прежних хозяев». При их реставрации проекты работ по восстановлению, по законодательству в том числе, были согласованы. Редкий случай, когда получилось совсем не так, как раньше, и это иллюстрирует общеизвестное: «исключения лишь подтверждают правила». С другой стороны, все зависит от того, что мы хотим в результате получить. К примеру, если в квартире жил какой-то великий человек, то там нечего делать другим жильцам, пусть будет музей-квартира. Если кирха - музей, тогда, естественно, мы все делаем по музейным канонам. Если мы передаем храм или здание какой-то действующей общине, то, безусловно, должны ожидать, что в этом здании будут проходить богослужения, храм наполнится людьми и кадильным дымом. Было бы хорошо, чтобы существовала гармония взаимоотношений между любителями архитектурной первозданности и прихожанами храма. Мы готовы общаться и выслушивать тех, кто чем-то недоволен, но, к сожалению, у нас в России не умеют (да и не принято) договариваться друг с другом. В итоге вместо дискуссии появляются взаимные обвинения, которые ни к чему хорошему не приводят.

- У вас, кстати, замок Рагнит во владении…

- Я лично к этому плохо отношусь, но поделать с этим ничего не могу. В свое время руины были переданы субъектом Федерации Калининградской епархии. Наш приход юридически пока не является собственником замка. Вся эта история передачи замка Рагнит меня смущает. С другой стороны, судьба переданного замка Георгенбурга - нашего епархиального центра - полностью себя оправдала. Отреставрированный, он станет центром православия всей восточной части Калининградской области.

В ходе разговора вспоминаю о том, что Церковь довольно часто высказывается по поводу мирских дел, и высказывания эти власти иногда воспринимают как руководство к действию.

Эту церковь отец Серафим строит уже 15 лет.

Фото: Иван МАРКОВ

Церковь и общество

- У нас, как известно, Церковь отделена от государства, но иногда кажется, что это не так. Вам не кажется, что в общественной жизни духовенство начинает играть чересчур весомую роль? При этом люди постоянно обсуждают имущественные вопросы РПЦ и тот факт, что Церковь освобождена от налогов.

- Да, у нас Церковь отделена от государства, она не государственная структура. Что касается налогов, то мы их платим. Да-да, платим. В частности, от налога на имущество мы освобождены. Есть и другие послабления. Сами рассудите: с покойника брать НДС - это кощунство, конечно; с крещения младенца брать налог тоже не очень корректно. Но если приход, например, открывает свою православную гимназию, то откуда ему брать средства? В этом случае по благословению правящего архиерея часть приходской собственности можно сдать в аренду коммерческим организациям, тогда начинается полное налогообложение. Священники, получая зарплату, как и все граждане, платят подоходный налог и прочие отчисления. Что касается «полного» отделения Церкви от государства, можно представить ситуацию: батюшка нарушил правила дорожного движения, но как его можно наказать, если он «отделен от государства»? (Отец Серафим смеется.)

- А по поводу ситуации с хомлинами и вмешательства Церкви в эту историю что вы думаете?

- Вот поставили эти фигурки на мосту или еще где-то, - отвечает отец Серафим. - Это дело государственное или общественное?

- Скорее, общественное.

- А разве духовенство не может быть частью общества? Конечно является. И будучи им, может и чем-то возмущаться, и высказывать свое личное мнение.

- Вы же понимаете, что относитесь к той институции, мнение которой неравнозначно мнению других участников дискуссии?

- Мне кажется, что люди напуганы ситуацией вокруг постановки оперы «Тангейзер». Если священнослужители против чего-то, то это сразу запретят. Но эта ситуация нелепая. Например, я выскажусь о том, что в области уже две недели нет дождей, и что? Запретите дождь за плохое поведение! В спорных моментах общественной жизни, повторюсь, нужно безбоязненно высказываться и учиться договариваться. Никакого другого варианта нет. Если большинство высказалось «за», значит, делаем это, если «против» - не делаем. В России нам нужно учиться сосуществовать и действовать вместе, несмотря на разницу во взглядах. Это ужасно, что мы постоянно в состоянии войны. Лично я пусть за самую плохую, но эволюцию, никаких революций.

Разговаривая со священником, я никак не мог не затронуть тему медийных скандалов, связанных с некоторыми представителями РПЦ. Истории с дорогими подарками, квартирами и машинами всегда активно муссируются в СМИ, и обойти этот вопрос стороной, конечно, не получилось.

- Мы с вами должны все-таки признать, что даже у нас восток области отличается от центра… - ответил на это отец Серафим. - По крайней мере, в нашей епархии на дорогих машинах никто не ездит.

- А какое тогда ваше отношение к тем священникам, которые все-таки ездят на дорогих машинах?

- Во-первых, это в большей степени относится к столичному духовенству. Там другая жизнь. Но лучше бы не дразнить народ, конечно. С другой стороны, «не суди и не судим будешь»! А если это подарок от состоятельных прихожан? Чтобы в нашем регионе кто-то ездил на сверхдорогих машинах, я не видел. Наш правящей архиерей ездит на пятнадцатилетней «Шкоде». Но автомобиль на приходе очень нужен. Без него не поехать на отпевание, не съездить причастить больного и т.д. Обычно покупается микроавтобус, что довольно удобно. Но в Немане точно не до жиру, а быть бы живу.

Нелегко жить в Немане

После постного обеда - все-таки время Великого Поста, перед тем, как у отца Серафима начинаются бюрократические дела (подпись различных документов), мы коротко обсуждаем его распорядок дня.

- День, конечно, начинается с молитвы. После молитвы бывает зарядка. Она обязательно нужна как профилактика сопутствующих долгому стоянию на ногах заболеваний. Если есть служба, иду в храм, если службы нет, то занимаюсь делами прихода.

- На улице или дома спортом занимаетесь?

- Конечно, в помещении. Если я буду на улице заниматься, это, я думаю, будет смущать окружающих. Да и батюшка в спортзале - пока еще экзотика.

- Какие еще дела есть?

- Приходские требы, преподавание в Калининградском областном институте развития образования, посещение учебных и медицинских учреждений.

Во дворе дома священника с самого утра работают двое мужчин. Когда я приехал, один из них заправлял бензопилу, а второй возился с лейкой - оба ждали заданий. Вскоре пришла помощница батюшки - одна из женщин прихода. Через полчаса мужчины уже поливают грядки и накрывают посевы полиэтиленовой пленкой. Основная работа по обустройству храмовой территории выполняется прихожанами безвозмездно, но иногда, если нужно выполнить тяжелую физическую работу или когда обращаются за материальной помощью, работники получают небольшое денежное вознаграждение в конце рабочего дня.

- Вам достался район с абсолютно разваленной экономикой. Людям тут совершенно негде работать. Они приходят к вам за какими-то практическими советами?

- На самом деле в Немане огромное пространство для размышления по поводу истории с бывшим градообразующим предприятием, неманским ЦБК. Если хотите, это настоящее преступление. На комбинат была привезена и установлена новая бумагоделательная машина из Великобритании. В свое время ее освятили, а потом владельцы комбината объявили себя банкротами, и новую умную машину (по закону о банкротстве) стали разбирать на детали и продавать их по цене лома черного металла. Производство, которое на тот момент было современным и экологически чистым, уничтожили. Моему возмущению не было предела. Самое страшное, что люди смирились с этим.

- Вы с людьми эти вопросы обсуждали?

- Конечно. Я даже предлагал народу вместе возмущаться.

- На митинг предлагали выходить?

- Да. Но никто не согласился. Не умеем мы поддерживать друг друга. Но трагическая история повторилась с прекращением стройки БАЭС. За то недолгое время, когда станция строилась, город ожил. Как только стройка прекратилась, в городе стало хуже, чем было, а люди опять промолчали. Возьмем любую семью из Немана. Часто обоих родителей выгоняли на улицу, а у семей уже была ипотека, какие-то другие экономические обязательства. Народ, оказавшийся в такой ситуации, должен был сплотиться и стоять за свои права, но этого не случилось. Производства тут сегодня действительно нет, и люди ездят в Советск, где ищут хоть какую-то работу, или едут в Калининград, превращаясь во внутренних гастарбайтеров. А Калининград, как мы знаем, сегодня перегружен уже такими кадрами.

- Когда вы общаетесь с людьми на такие темы…

- Вы, наверное, хотите спросить, боюсь ли я получить от начальства по шее? Боюсь, естественно. В присяге при рукоположении есть такой пункт «не участвовать в политике», но тут мы не о политике говорим, а об общественном возмущении. Когда безобразие происходит в государстве - это не политика. Люди просто должны уметь защищать себя. Но этого у нас нет.

- Тем не менее если у людей множество проблем, то, может быть, они охотнее в храм идут?

- А вот тут по-разному. Кто-то озлобляется, а кто-то замыкается. К слову, за последние 8 месяцев прошлого года Неман покинули, если я не ошибаюсь, 200 человек. Они открепились от медицинских учреждений. Люди не на заработки уехали, а навсегда. И сегодня Калининградская область - это «корабль» с перегруженным носом и абсолютно опустошенной кормой. Это чревато тяжелыми последствиями. Корабль может перевернуться.

Во дворе дома. Весна!

Фото: Иван МАРКОВ

«Прикипел к людям»

- И какой выход у Немана? Замок восстановить?

- Восстановление замка Рагнит - абсолютно фантастическая история. Это невозможно сейчас.

- Как тогда выживать?

- Да никак. Нас, например, могут присоединить к Советску и сделать единый район. Мы исчезнем как город. Как село мы, может быть, будем даже прилично выглядеть. Но такого районного центра уже не будет. Этого я больше всего боюсь. Планы по развитию Калининграда более-менее ясны. А что делать с Неманом? Такого плана нет. Но все хотят, чтобы он развивался. Нет денег.

- Остается только натуральное хозяйство?

- Ну а что же теперь? Всем исчезнуть и оставить совершенно чистую территорию? - невесело улыбается отец Серафим.

Тут я понимаю, что игумен Серафим действительно очень прикипел к людям, которые его окружают. Он точно так же, как и они, терпит разочарования. Храм долго строится и неизвестно, когда будет достроен.

- Выгорание чувствуете?

- Что под этим понимать? Я часто вижу человеческое горе. Вот погибают дети, например. Я не знаю, как в таком случае остаться безучастным.

Отец Серафим - участник соцсетей, где активно высказывается и дискутирует. Как оказалось, он даже следит за многими видеоблогерами. В частности, смотрит различные интервью или иногда, нечасто, слушает Невзорова. Как он сам выражается, последнего он слушает, «чтобы знать, что думают на другой стороне окопа».

После нескольких часов беседы говорим уже не под запись и собираемся прощаться.

- Последний вопрос: сами-то вы на грядках работаете?

- Конечно! Я так от блуждающих во мне токов заземляюсь, - смеется батюшка.