Неизвестная война: После боя за станцию на подступах к Кенигсбергу в полку осталось только 8 САУ

Средние танки Т-34-85 и самоходки Су-85 эффективно взаимодействовали на поле боя.

Фото: waralbum.ru

Танковый эшелон

Уже спустя две недели после начала Восточно-Прусской наступательной операции Красная армия вышла на подступы к столице этой германской провинции. Сводка Совинформбюро за 29 января 1945 года сообщала об этом так:

«В Восточной Пруссии наши войска с боями продвигались вперед. Части Н-ского соединения, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, заняли населенный пункт Зидлунг (современный Чкаловск. – Ред.), расположенный в трех километрах северо-западнее города Кенигсберг. Другие наши части, разгромив ряд сильно укрепленных опорных пунктов, обходят Кенигсберг с юга. В этом районе захвачены 56 мощных орудийных дотов с подземными ходами и складами».

Одним из советских воинов, прорывавших глубоко эшелонированную оборону немцев, был лейтенант Василий Крысов, командир взвода самоходных артиллерийских установок СУ-85. К тому моменту он был уже опытным фронтовиком – как-никак воевал со Сталинграда. В Восточной Пруссии его 1435-й самоходно-артиллерийский полк действовал в составе 128-го стрелкового корпуса 28-й армии.

Василий Крысов, 1942 год.

Фото: warthunder.ru

В своей книге «Батарея, огонь!» На самоходках против «тигров» Василий Семенович упоминает о тяжелом бое за железнодорожную станцию Тарау (теперь – Владимирово. – Ред.), где немецкие противотанковые орудия и истребители танков Nashorn смогли ненадолго приостановить наше наступление. И хотя станцию все-таки взяли, в полку после этого осталось всего восемь исправных САУ. Командование армии приказало оставаться на занятом рубеже и ждать пополнений людьми и техникой. Каково же было изумление самоходчиков, когда примерно через месяц к ним пришел эшелон, загруженный 21 танком Т-34-85 вместо привычных «саушек»!

«Оказалось, командующий фронтом Василевский приказал передать их в 1435-й САП, который, по существу, превращался в танково-самоходный, - пишет Крысов. - Оставшиеся самоходки объединили в две батареи по четыре машины в каждой».

«Начхим? Тогда тони!»

Тогда же имел место трагикомический эпизод с начальником разведки и начальником химической службы полка, которых послали в офицерскую разведку готовящейся переправы через Прегель. Вскоре два капитана вернулись, причем начхим был насквозь мокрый. Отогреваясь водкой в блиндаже, он рассказал, что сорвался с недостроенного пешеходного мостика. Работавший рядом здоровенный сапер схватил утопающего за ворот шинели и приподнял над водой:

- Ты кто – ротный, комбат?

- Н-нач-ч-чхим п-п-полка, - стуча зубами, пролепетал несчастный капитан.

- А-а-а, начхим! Тогда тони, черт с тобой! – и сапер разжал пальцы.

То, что в итоге маленький – ростом всего 160 сантиметров офицер, на котором были ватные штаны, телогрейка под шинелью, на плече противогазная сумка, а на поясе - кобура с пистолетом, сумел-таки доплыть до берега, где его подхватил начразведки, было просто чудом. А объяснялся поступок сапера просто.

«Начхимов не любили за то, что вечно ошивались при штабе, в бою их редко видели, - вспоминает Крысов. - А они требовали от бойцов всегда носить при себе тяжеленный противогаз. В знак протеста солдаты вынимали фильтрационную коробку и освободившееся место заполняли гранатами или патронами, полагая, что это важнее».

Если враг не сдается…

Примерно в середине марта 1435-й полк придали 11-й гвардейской стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии. По ходу мартовского наступления в направлении кенигсбергского предместья Понарт гвардейцам и самоходчикам пришлось преодолеть пять линий дотов со стенами настолько прочными, что их не могли пробить даже 85-миллиметровые пушки танков и САУ.

«Поэтому в первом эшелоне шли переводчики и группы подрывников, - сообщает Крысов. - Дот обходили танками, после чего предлагали гарнизону сдаться. Если отказывался – подрывали. Наступление получалось медленным, но надежным – без контратак. Конечно, нам повезло, что в этих районах у немцев не оказалось ни танков, ни штурмовых орудий». Овладев городком Кодринен (сегодня это поселок Ласкино. – Ред.), наступающие вплотную приблизились к Кенигсбергу. И уперлись в еще две оборонительные полосы, которые уже под завязку были напичканы и «панцерами», и «штугами», и множеством Panzerabwehrkanone – немецких противотанковых орудий. Тогда же имел место еще один курьез, о котором рассказывает Крысов.

«Утром 5 апреля началась артподготовка, в которой участвовали реактивные минометы «катюши» и «андрюши». Дал залп дивизион «андрюш» - и одна рама улетела вместе с миной. Слышим - немцы по радио орут: «Русские с ума сошли, сараями бросаются!»

Тут необходимо пояснение. Дело в том, что после 1942 года знаменитая система БМ-13, прозванная «катюшей», получила «брата» в виде боевой машины М-30 со снарядами более мощного калибра - 300 мм против 132 мм у «сестры». В войска «андрюшины» боеприпасы поступали в деревянных ящиках-палетах, которые заряжали в специальные направляющие. И бывало, что при залпе деревянная упаковка не слетала полностью, а уносилась в сторону врага вместе со снарядом. Так произошло и в данном случае.

Дрожь земли

Накануне инцидента с «летающим сараем» командир полка собрал офицеров и сообщил, что в их полосе наступления затаились два «тигра», которые могли причинить самоходчикам крупные неприятности. Где именно находятся немецкие тяжелые танки, разведчикам выяснить не удалось, известно было только, что бронированные звери спрятаны то ли в домах, то ли в сараях. Поэтому те и другие предписывалось сжигать загодя.

В точности выполняя этот приказ, очередной показавшийся впереди сарай рота Крысова накрыла залпом. Строение сразу вспыхнуло, и в нем действительно обнаружилось что-то угловатое и большое. Но это оказался не «тигр», а «носорог» - именно так переводится название самоходки Nashorn. Объятый пламенем «немец» дернулся было назад, но тут же встал. Из шести членов экипажа наружу так никто и не выскочил…

Первую полосу обороны полк взял в результате трехчасового боя, потеряв три «тридцатьчетверки» и одну СУ-85. А на следующий день пошел в наступление уже непосредственно на Понарт. По воспоминаниям Крысова, полуторачасовая артподготовка была настолько мощной, что даже через гусеницы стоявших на исходных рубежах машин ощущалась дрожь земли. Действовавшая на главном направлении стрелковая дивизия была усилена десятком советских тяжелых танков ИС-2, которые успешно противостояли «тиграм» во встречном бою. Ну а 1435-й полк своими Т-34-85 и «саушками» прикрывал фланги и развивал успех наступления в глубину предместья. В этом бою лейтенант Крысов был ранен пулей в плечо, но упросил старшего врача полка не докладывать в штаб о его ранении и остался в строю.

«Три дня мы вели бои на южной окраине, - пишет он. - Весь город горел, падали деревья, но немцы продолжали упорно сопротивляться. Однако на нашем участке во второй половине дня 8 апреля из каземата все-таки вышла большая группа с белым флагом. Когда подошли ближе, я заговорил с ними по-немецки, но оказалось, что это французы из Эльзаса и Лотарингии. Повели их в плен, рассказали об обстановке, они обрадовались, что мы вскоре Берлин возьмем. Конечно, воевали они на стороне немцев, но по принуждению, не хотели за них драться, да еще и погибать. Они симпатизировали нам, но сделать ничего не могли. Немцы жестокие – если что не так, могли сразу же расстрелять».