Премия Рунета-2020
Калининград
+9°
Boom metrics
Общество6 сентября 2022 11:07

«Моя мама знает, что воспитала врача, но не убийцу»: о чем говорили в последнем слове Белая и Сушкевич

Сегодня в Москве вынесут приговор по нашумевшему делу калининградских врачей
Элина Сушкевич попросила суд вынести оправдательный приговор.

Элина Сушкевич попросила суд вынести оправдательный приговор.

Фото: Александр Подгорчук

Во вторник, 6 сентября, Московский областной суд поставил точку в громком деле врачей. Бывшего руководителя роддома № 4 Калининграда Елену Белую и врача-неонатолога, реаниматолога регионального перинатального центра Элину Сушкевич присяжные, напомним, признали виновными в убийстве ребенка.

Перед тем как суд удалился в совещательную комнату, врачи выступили с последним словом. Приводим цитаты из обоих выступлений.

Элина Сушкевич:

- Несмотря на то что присяжные сказали: «Виновны и не заслуживают снисхождения», я считаю, что у суда имеется достаточно оснований, чтобы принять решение о вынесении оправдательного приговора, распустить коллегию и направить дело на новое рассмотрение.

Даже государственный обвинитель в своей речи указала, что в экспертизе не сказано о моей виновности. А значит, единственными обвинительными доказательствами являются слова Косаревой (ключевой свидетель обвинения. - Ред.), достоверность показаний которой никем не проверялась и в судебном заседании их никто не подтверждал.

...Я никогда не говорила и не утверждала, что у ребенка не было шансов. Был. Но при условии, что ему с самого начала была оказана вся необходимая помощь. Но, к сожалению, меня вызвали слишком поздно. А у таких детей на счету каждая секунда. И в моей фразе «Никакое время не поможет матери забыть своих нерожденных умерших детей, а сейчас есть возможность насладиться материнством» нет никакого цинизма.

Цинично - обвинять врача в убийстве умершего пациента. Цинично - убеждать мать на протяжении четырех лет, что ее ребенка убили врачи. Цинично - сравнивать современных врачей с врачами концлагерей.

Какое бы решение сегодня ни принял суд, я не убивала ребенка Ахмедова, магнезию ему не вводила. И мне не стыдно. Смотреть в глаза вам, ваша честь, вам, прокурор, и вам, Лариса Александровна (Гусева, представляет интересы потерпевшей. – Ред.).

Мне не стыдно смотреть в глаза моим адвокатам. Мне не стыдно смотреть в глаза знакомым и незнакомым людям, которые поддерживали меня раньше и поддерживают сейчас, несмотря на вынесенный приговор коллегией.

Мне не стыдно смотреть в глаза моим коллегам и учителям, которые учили меня спасать, выхаживать и быть для каждого ребенка не просто доктором, а мамой. Потому что родители доверяют нам самое ценное – жизнь своего ребенка.

Мне не стыдно смотреть в глаза моей маме, которая растила меня одна, которая воспитала меня честным и добросовестным человеком, которая смогла дать мне самое лучшее образование. И мама знает, что воспитала врача, но не убийцу.

Наконец, мне не стыдно смотреть в глаза родителям моих пациентов – тех, кто живут, и тех, кто… угасли. Угасли, оставшись маленькими угольками навсегда в моем сердце.

Мне не стыдно смотреть им в глаза, потому что каждому ребенку была оказана помощь. Каждому ребенку было сделано возможное и невозможное.

Так же как и для маленького мальчика Ахмедова, родителям которого мне также не стыдно смотреть в глаза.

Я знаю и верю, что всем нам однажды придется ответить за свой жизненный путь, и там мне тоже будет не стыдно за это обвинение. И поэтому я прошу суд вынести оправдательный приговор.

Елена Белая:

- …Я хотела бы вернуться к той видеозаписи, к которой регулярно возвращалась сторона обвинения и трактовала так, как считала нужным. До видеозаписи я вспоминала три случая оказания медицинской помощи, которая осуществлялась… Это моя боль. Было трое детей, которые умерли. И я об этом говорила врачам, считала, что здесь было нарушение оказания качественной медицинской помощи... Они прекрасно поняли, о чем речь, но, конечно, показания давали совсем в другом ключе.

Первый случай - Васько, 900-граммовый новорожденный, май 18-го года. Ребенок умер на третьи сутки в перинатальном центре. Считаю, что, как и в случае с Ахмедовым, там было неоказание первичной медицинской помощи или некачественное оказание медпомощи.

Второй случай [касательно] фразы «Скажете, умер при транспортировке». Был ребенок, который родился с тяжелой асфиксией. Главный врач настоял на транспортировке в перинатальный центр. Он умер в перинатальном центре от… пневмонии. По заключению эксперта, смерть спровоцировало переохлаждение в машине скорой помощи перинатального центра, транспортировку инициировал 4-й родильный дом. Но транспортировка была не показана. Я вспомнила этот случай, потому что нельзя перекладывать ответственность друга на друга. Нельзя транспортировать таких детей.

И третий случай, когда я говорила про «приезжают доктора и говорят, что антенатал». Я уже упоминала на заседаниях об этом случае. Новорожденный Р., который родился у мамы с тяжелым анафилактическим шоком молниеносной формы от остановки сердца. Доктор Косарева, которая принимала этого ребенка, нашла единственный признак жизни живорождения – пульсацию пуповины. По федеральному приказу реанимация осуществляется 10 минут. Но опять настояли на приезде бригады перинатального центра. Бригада приехала уже к трупу. И был поставлен вопрос: а была ли пульсация пуповины?

Я вспомнила всех этих детей - и да, я говорила доктору Кисель, что если ребенок умрет, то говорить, что он умер, будете вы. Мне было тяжело брать на себя такую ответственность. Да, я была уверена, что ребенок погибнет. Почему? В районе десяти часов мне было доложено, что ребенок тяжелый, что ребенок умирает. Однако стороне обвинения это говорить было невыгодно.

Что касается фразы «Женщина в нем не заинтересована»… Я даже на предварительном следствии ставила вопрос, у меня было сомнение, а не было ли там криминального вмешательства? Потому что 54 часа 30 минут чего ждали? Это очень много. Домашних родов? Или чего? Как можно было допустить такую ситуацию, если женщина действительно заинтересована?

Считаю, что стороной обвинения, прокуратурой оказывалось на присяжных заседателей колоссальное эмоциональное воздействие. Это все, что я хотела сказать.